Жить порой не хочется, а надо...
Ты поверь совету старика:
Если захотелось выпить яда...
Выпей для начала коньяка...

Я писала стихи из души доставая
Сотни разных историй, не сказанных фраз,
Иногда невзначай в них себя узнавая,
Выставляя всю душу свою на показ.
Но однажды пригрезилась встреча такая:
Не ждала ну никак я таких вот проказ,
Ночь сидела на кухне, мой кофе глотая,
И читала стихи, не подняв даже глаз.
Я спросила несмело:
-Голубушка, кто Вы? Не ждала я гостей
В неуместный столь час.
Но она мне в ответ не сказала ни слова,
Лишь читала стихи и мурлыкала джаз.
И под утро уже, кофе мой допивая,
Попросила себе заварить ещё чай,
И с улыбкой сказала стихи возвращая,
-Там мой отзыв тебе, ты его прочитай…
А потом моя гостья куда-то пропала,
Чёрный локон поправив, исчезла как дым.
За окошком звезда камнем в реку упала,
Небо сделалось тут же опять голубым.
Я тетрадь со стихами к груди прижимала,
Не решаясь прочесть строгой Леди Вердикт.
И по коже мурашек волна пробежала,
Перед критиком строгим был ужас велик.
А потом средь страниц я с волненьем искала
Этой дамы роскошной мне данный совет:
-Я сегодня стихи все твои прочитала
Ты их пишешь душою-сомненья в том нет.
Пожелать я хочу, чтоб ты к звёздам летала
Молодой оставаясь на тысячи лет
И нашла своё счастье, что долго искала,
Чтоб не гас между строк звёзд таинственный свет…

Молодость сказала: «Ты как я сумей-ка…»
Зрелость отвечала: «Красота не вечна,
Научись делиться красотой сердечной…»
Молодость, с насмешкой: «Что в тебе такого?
Дом, семья, работа… Скучные оковы…»
Зрелость улыбалась, будто младшей дочке:
«Без оков семейных люди – одиночки…»
Молодость твердила: «Всё во мне прекрасно,
Молода, свободна, и красива, ясно?»
Зрелость отвечала: «Я тебя мудрее,
И с тобой, малышка, спорить не посмею…
Повзрослей, узнаешь, счастье не в свободе,
Не в ночных гуляньях, не в Парижской моде…»
Молодость смеялась: «Глупости всё это,
Раз не в этом счастье, значит счастья нету»
Зрелость отвечала: «Нет, оно бывает,
Если жить с любимым небо позволяет,
Если смех детишек слышится из дома…
Ты ещё со счастьем, крошка, незнакома…»
Молодость спросила: «Если правда это,
Что ж ночами плачешь и о чём секреты?»
«Я ночами плачу…», - зрелость говорила:
«Потому что раньше это не ценила…»

​В нашей жизни самое прекрасное
Не ценою денег обретается:​
Даром с неба светит солнце ясное​
И луна нам даром улыбается!​
Даром на распаханные полосы​
Льётся дождь со щедростью обильною,​
Даром ветер гладит наши волосы,​
С дуба листья рвёт рукою сильною.​
Даром пеньем птичек наслаждаемся,
​Зорями, восходами, закатами,
​С милыми, любимыми встречаемся,​
И вдыхаем воздух не за плату мы.​
Никакой монетой не заплатите​
За ребёнка ласку бесконечную,​
За супругов нежные объятия,​
За любовь, за дру​жбу безупречную.
Вижу я, как к ночи день склоняется,​
И понятно мне, яснее ясного:​
Не ценою денег обретается -​
В нашей жизни самое прекрасное!!

Открыл ты кран и вымыл руки
Уверен,что повержен гад
Но вирус избежал той муки
На ручке крана спрятал яд
    
Закрыл рукой ты ручку крана
И вирус снова на тебе
Судьба злодейка отхлестала
Тебя,меня,нас всех везде
   
Нет,лучше Шапка Мономаха
Корону вируса в музей
Прививку делайте без страха
Без дел останется злодей

Стирает время с наших лиц улыбку
И взор тускнеет больше с каждым днём.
Отсутствие любви для нас ошибка,
С тоской, печалью в сердце мы бредём.

Утратив радость, счастье мы плутаем
И каждый шаг даётся нам с трудом.
Давно пылятся крылья - не летаем,
Парить мы можем в небе лишь вдвоём.

Потом, внезапно к нам любовь приходит,
Ворвётся в душу, как весенний дождь,
Ты встретишь утро, солнце на восходе,
Так в детстве ты наивно радость ждёшь.

Мы светимся от счастья будто звёзды,
С улыбкой встретим солнце, новый день.
Ты понял для чего на свете создан,
Весна настала, расцвела сирень.

Живём теперь на полную катушку
И чувства набирают силу, мощь.
Достанем крылья, вылетим с клетушки,
Нас ждет с тобою млечный путь и ночь.

И больше мы не ходим, а летаем,
Не говорим друг с другом, а поём.
Жизнь стала яркой, мы не умираем,
С улыбкой и счастливые живём!

Пройдёт сто лет, и я смогу родиться,
Прозрачным облаком и звонким ручейком.
Из ручейка вы сможете напиться,
А облако поймаете сачком.

И жажду утолив, вы не уйдёте
В пустыню дней, в барханы тишины.
И вы меня до донышка допьёте,
В бокале неразбавленной вины.

А может прорасту я маргариткой,
И вы меня сорвёте невзначай,
У сорванной с петель моей калитки,
И я вас зазову к себе на чай.

Вы сядете со мною на террасе,
В соломенное кресло у стола.
И скажете: «Какое, право, счастье,
Что ты сто лет назад, не умерла».

Одиноко брела старушка
Через двор, по дороге домой.
А немного поодаль девчушка
Испугалась собаки хромой:

Громко всхлипнула, задрожала;
Куклу Машу прижав к груди,
К своей матери подбежала
С криком: «Мамочка, защити!»

Мама дочери улыбнулась,
Приголубила, наклонясь.
А старушка, вдруг пошатнулась
И осела, за сердце держась.

Не внезапность в том крике звонком
Довершила в груди надлом –
Фраза, сказанная ребенком,
Ей напомнила о былом:

Годы молодости беспечной…
Он уверенность ей внушал;
Говорил о любви сердечной,
Но узнав про «живот» – сбежал.

«Коль ему не нужна забота,
То и мне», – рассуждала мать.
А внутри незаметный кто-то
О себе ей давал понять:

«Это я, это твой ребенок.
Ты не видишь, но можешь узнать.
Потерпи, наберусь силенок,
Чтобы вскоре тебя обнять.

В эту трудную жизни минуту
Ни отца, ни себя не кори.
Я тебе улыбаться буду
На кроватке в лучах зари.

От тебя попрошу лишь ласки –
Пусть хоть изредка, перед сном
Почитай мне из книжки сказки:
«Теремок», или «Кошкин дом».

Не заметишь, как возрастая,
Я помощником стану тебе.
Я любить тебя, дорогая,
Буду в радости и в беде…»

Только голос тот не желала
Слушать девушка: «Точка. Нет!»
И решительно постучала
В час назначенный в кабинет.

Ей хотелось «освободиться»…
Дан наркоз и подходит врач.
Но внезапно, сквозь сон девица
Услыхала младенца плач.

Что казалось совсем не важным,
То стонало, кричало в груди:
«Нет, не надо!.. Прошу!.. Мне страшно!..
Мама, мамочка, защити!..»

В тот ненастный осенний вечер
Дома девушке не спалось:
Больше детской не слышно речи, –
Что-то в сердце оборвалось.

После – жизнь, словно третьего сорта.
В одиночестве стала стареть.
А не будь рокового аборта,
Уж могла бы внучат иметь…

Но сегодня, в одно мгновенье
Вновь обрушилось словно гром
То далекое преступленье,
Что скрывала в себе тайком…

Сердобольный народ собрался:
Валидол положили в рот;
Парень вызвать врачей пытался,
Набирая несложный код.

Люди, медиков ожидая,
Созерцали, не в силах уйти,
Как несчастная, умирая,
Повторяла: «Прости, прости…»

Вдруг разгладились складки кожи
И покой на лице застыл.
И сказал из толпы прохожий:
«Видно Кто-то ее простил».

ЖИЗНЬ по Ниточкам Сплетает...
Каждому Свою Судьбу...
Одних Счастьем Осыпает...
А Другим Сулит Борьбу...
Кто-то Тянется к Вершине
Чуть Коснувшись Дна Рукой...
Кто-то в Пагубной Рутине
Тонет Прямо с Головой...
Кто-то в Роскоши Купаясь
Жадно Рубль Подаёт...
А Другой...Не Сомневаясь...
Грош Последний Отдаёт...
Кто-то Жалобно Рыдает
Над Осколками Мечты...
А Другой Не Унывает...
Глядя в Пропасть с Высоты...
Жизнь Порой Играет с Нами...
Насмехаясь над Судьбой...
Но...Молва Гласит Веками...
"БУДЬ ВСЕГДА САМИМ СОБОЙ ".

Мама

Волей судьбы одна юная мама,
Сына родила на полюшке прямо.
Еле сумела добраться к мосту.
Но ни одной здесь души на версту!
Некого было на помощь позвать.
Интуитивно несчастная мать,
роды сама у себя принимала.
В пышные юбки дитя пеленала,
и, согревая, к груди прижимала!
Кофту последнюю снявши с себя,
Сына укрыла, обняла любя...
Это объятье разнять не могли
Утром супруги, что мертвой нашли,
Маму, согревшую сына собой.
И удивительно: был он живой!
Маму они у моста схоронили,
А того мальчика усыновили.
Эта чета никому не открыла,
Что, то дитя не родное им было.
Заговорил удивленный квартал:
-
Вот и бездетным Бог сына послал!
Мальчик счастливым у них подрастал!
Волю любил, часто в поле гулял.
Только куда б он гулять не ходил,
Мост его старый все время манил.
Долго сидел он здесь, рыбу ловил.
Речка заросшей была, небольшой,
Но ему здесь было так хорошо.
С церкви идя, все к мосту он стремился,
Будто здесь Богом благословился.
Тихо смеялся и, плача молился,
цветы к незнакомой могилке ложил:
"Ведь жил человек и кого-то любил!!!"
Когда, повзрослев, серьезным он стал,
Отец в поле чистое сына позвал:
«Я должен тебе одну тайну открыть!
Дабы спокойно мне старость прожить.
Мать умерла уж, не сможет сказать;
Да я - не отец, а она и не мать!»
Повел к той знакомой могиле, к мосту,
И рассказал всю историю ту:
«Годиков двадцать назад, в январе
Была такая ж метель на дворе.
Мы на повозке с женой проезжали,
Возле моста здесь, вдруг увидали
Женщина сына к сердцу прижала,
Новорожденного, и не дышала
Мы схоронили - вот холмик в тиши,
Здесь твоя мама родная лежит.
Тайну от всех мы тогда схоронили,
Из-за того, что бездетными были!
Жизнью обязан не нам ты, сынок,
-
Богу, что в материнских объятьях сберег!
Нас же послал Он тебе, чтоб спасти,
Взяв от холодной, замерзшей земли.
Помню, мы плакали, как увидали,
Что матери руки тебя обвивали,
Теплом своей нежной любви согревали.
Она ведь все сняла, и даже белье -
Укутала тельце, сыночек, твое.
И, полуголая, очень любя,
Дыханьем своим согревала тебя.
Вот и пришел ты к ней на свиданье,
На место вашего раставанья.
Покоится мама, сынок, здесь твоя,
Постой, поклонись. Домой пойду я!"
Над полем кружилась метельная мгла.
Но громче кричал он: «Меня ты спасла,
-
Любимая, добрая, мама моя!
О, чем же, родная, воздам тебе я?
Тебе было зябко, ты замерзала,
Но, все сняв с себя, меня ты спасала.
Любовь твоя жертвенна, бедная мать,
Тебя не могу оживить я, поднять!
Хоть сделать уже ничего не сумею,
Но холмик твой я согрею! Согрею!»
А рядом прохожий дивился, застыв,
Как плачущий, сняв всю одежду, укрыв,
Тот холмик обнял и рыдал,
Маму собою, как мог, согревал!
О, дети, спешите, спешите скорей,
И маму свою обнимите сильней!
Пока живет мама и ждет вас всегда,
Согрейте ее, как согрела она!
Во всем вам поможет, вовек не предаст,
Все лучшее вам, своим детям, отдаст.
А если час трудный однажды придет,
То мама собой защитит и спасет!